Проза

Поздно вечером мы выбираемся из дома. Днем не то – солнце редко позволяет проскользнуть туда, в потустороннее. Я надеваю сапоги без каблуков – неизвестно, на какие неведомые дорожки занесет нас на этот раз. В карман отправляется толстая скользкая свеча – мы не знаем, что мы увидим этим вечером. Мы отправляемся «шастать».  Это слово редко используется в повседневной речи, но наши прогулки  мы называем именно так. Мы шастаем по изломам времени.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мы впитываем в себя скрип деревянных наличников, вкус воды из колонки, запах полуистлевших головешек на пепелище. Иногда нам трудно поверить, что эти прогулки происходят наяву. Мне часто снится незнакомая Казань. Случается, что и моему спутнику – тоже. Иногда картинки из сна воплощаются в каком-нибудь уже почти неживом переулке. Но чаще случается так, что мы не успеваем. Трик. Трак. И на месте, где еще вчера текла неторопливая жизнь со своим векам незыблемым укладом, сегодня руины. Завтра – пустота. А послезавтра – новая высотка. Трик. Трак.

Выйдя из дома, мы направляемся к заветным воротам, оберегающим тропинку в другое время. Летом они скрыты от посторонних обильной листвой, темной осенью – чуть-чуть приоткрыты. Но темной осенью мало кого тянет отклоняться от привычных маршрутов – а мы беремся за руки, задерживаем дыхание и ныряем в прошедшее. Мы спускаемся в овраг, начинающийся  за магазином «Фиалка», и, не веря себе, пересчитываем светящиеся окна в редких домиках, раскиданных то там, то здесь по овражным склонам. Раз, два, три, четыре…Окна горят и перемигиваются, и значит, там, за ними, - пьют чай и смотрят телевизор, обнимаются и смеются, готовятся к зиме и не собираются никуда уезжать.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мы машем ладошками невидимым обитателям этих жилищ – нам хорошо здесь, нам не хочется никуда уходить. Вспоминаем, как пускали весной кораблики в ручье на дне оврага, как поднимались по вполне добротной лестнице на второй этаж только что выселенного дома, как нашли в нем ящик с фотографиями бывших жильцов, как одновременно и любопытно, и отчего-то боязно было разглядывать эти снимки…Этот дом еще стоит. Только окошки его уже никогда не зажгутся. Трик. Трак.

Потом мы выбираемся из оврага, и, в зависимости от настроения, определяем, куда пошастаем дальше. Случается, что мы поднимаемся вверх по улице Айвазовского. Мы заходим в продуктовый магазин подкрепиться, и я вспоминаю, как много лет назад, в эпоху всеобщего дефицита,  гуляя с моим маленьким братишкой, мы с папой обнаружили здесь любимую мной вареную колбасу без жира. В память о детстве мы покупаем кусок «докторской» колбасы, и выходим на улицу, покусывая колбасный бочок. Колбаса не доставляет мне удовольствия – за прошедшие годы рецептура ее изготовления безнадежно испорчена.  Напротив магазина идет стройка. За считанные месяцы вырастают высоченные жилые дома и офисные здания – а мне интересно, выудили ли что-нибудь эдакое со дна этого огромного котлована? Впрочем, вряд ли – кто будет просеивать эту глину, этот песок? Стена одного из новых гигантов нагло уставилась на скромные окошки крохотного деревянного домика, со всех сторон в одночасье оказавшегося зажатым в каменные тиски. Скорее всего, он доживает свою последнюю осень…

Мы проходим несколько метров вдоль улицы Айвазовского, и юрко сворачиваем налево. Здесь нет новостроек, здесь – девятнадцатый век. Колонка. Дым из трубы. «Скворечники» на улице. На улице Низенькой. «Давай снимем здесь дом! - тереблю я своего спутника. – Давай будем зимовать на этой сладкой улице, будем ходить в валенках и рукавицах, будем носить воду в ведрах, будем колоть лед у порога и согревать дыханием заиндевевшие стекла!…», - изо всех сил умоляю я его, но в глубине души знаю, что не жить мне на Низенькой, не топить печи, не вдыхать аромата столетних стен.  Разве найдется тот хозяин, который отдаст мне ключи от другого измерения, разве смогу я правильно распорядиться ими?…

На воротах одного из домов замечаем какое-то объявление. Вглядываемся. Оказывается, хозяин информирует визитеров о том, в какое время они могут рассчитывать на аудиенцию. Хозяин непрост – он  фигурирует одновременно под именам святых Ильгизара и Елизария, обещает обучение намазу по американской методике и консультации по всевозможным вопросам. Подивившись, мы двигаемся прочь. В конце Низенькой – тупик. Путь преграждает стройка, но нам не хочется возвращаться обратно, и мы карабкаемся вдоль разрытой траншеи.  Попадаем на параллельную Овражную – где уже почти одни только руины и стройка, стройка, стройка…Еще несколько месяцев назад не было ни стройки, ни руин.

Овражная выводит нас вниз, к восстанавливающемуся храму и улице Петербургской. По Петербургской, вдоль нарисованных домов, гуляют нарисованные люди. Нарисованные люди едва одеты – в нарисованной реальности лето, и нарисованным гулякам тепло. У каждого из нарисованных прохожих по несколько клонов – одни и те же растяжки с нарисованными человеками повторяются по несколько раз.

Прогулка по Петербургской возвращает нас в наше время – в тысячелетний город, который «стремительно молодеет, обновляется, радует гостей и жителей столицы Татарстана»  - и так далее. Ну конечно, молодеет, и конечно, обновляется, но оставьте этот пафос себе. А мы уж как-нибудь сами разберемся, куда нам отправиться на вечернее шастанье – туда, где сходят с ума неоновые лампы, туда, где не расстаются с вечным летом нарисованные граждане, или туда, где резные балясины и легкий дымок над темной трубой.

Кстати, если пойти другим путем, и не сворачивать на Низенькую, можно увидеть, как разворачивается на конечной остановке трамвай «двойка». И, если, повезет, прокатиться в вагончике с надписью «экскурсионный», обшитым внутри деревянными реечками. Есть даже вероятность, что в вечернее время почти не будет других пассажиров, и тогда этот трамвай покажется совсем уж ненастоящим. Дребезжа,  он не спеша покатится по улице Волкова, и редкие пассажиры будут клевать носом, а мы -разглядывать двухэтажные домики, и считать светящиеся окошки. Раз, два, три, четыре…Здесь еще все по-старому. А здесь уже нет. Трик. Трак.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

А потом трамвай вырвется на освещенную Бутлерова, а потом – помчится вниз, к Кольцу, и мы спустимся в подземный переход,  и нас захлестнет людским потоком. И дверца в другое измерение закроется, и мы пойдем спать. Мне будут сниться коромысла и подземные реки, а моему спутнику - лошади и упряжки.

А на следующий вечер, решив изменить привычный маршрут, мы заглянем на улицу Муштари. И уже почти без удивления обнаружим, что от дома моей некогда лучшей подружки остались лишь очертания. Что осталась только дверь в квартиру номер, по-моему, два, а самой квартиры уже, оказывается, нет. И все оставшееся шастанье я буду вспоминать, какая у них была планировка, как звали соседей по дому, и во что мы играли, в первый раз собравшись вместе на катькином дне рождения в первом классе. Трик. Трак. Ти-ши-на.

• "Ася смотрит в небо". Отрывок из романа
• Год Иголки
• Мифы и предания Аси и Абики
• Секретики
• Алифба